Тибет-Кайлас. После многих недель путешествия по узким долинам и ущельям паломнику странно видеть перед собою открытое водное пространство, растянувшееся на мили в окружении зеленой равнины и невысоких холмов. Он полон невыразимого счастья. Сделав несколько глотков священной воды из Манасаровара, он продолжает свой путь.
Солнце печет жарко, и только в тени прохладный бодрящий воздух напоминает паломнику о том, что он находится на высоте пятнадцати тысяч футов и предупреждает его об опасности внезапного урагана или снежной бури, которая в любую минуту может обрушиться с ледяных отрогов южных Гималаев. Но приближение этой бури — зрелище, исполненное такого величия, что невозможно не восхищаться красотою разбушевавшихся стихий. Вследствие чистоты и разреженности воздуха высокогорья здесь усиливаются цветовые контрасты, а расстояния стягиваются, так что пространство как бы собрано и подано крупным планом. Горная гряда, отстоящая на двадцать миль, вдруг становится темно-синей и словно накатывает на вас, как гигантская морская волна, и кажется, что она совсем рядом. Ультрамариновые воды Манасаровара, бутылочно-зеленые у берегов, к середине озера приобретают пурпурный оттенок. Тени облаков проносятся по бурным водам, и вскоре озеро становится похожим на гигантский опал, играющий всеми цветами радуги.
Но паломника непреодолимо тянет к цели путешествия — к таинственной горе Кайласа, сокрытому Сокровищу Снегов. Ее купол, свободный от облаков, виден полностью только в утренние и вечерние часы, и в это время паломник почтительно склоняется перед нею, повторяя свои мантры и взывая ко всем силам света, населяющим эту космическую Мандалу.
Перейдя перешеек между двумя озерами, он в последний раз оглядывается на солнечный Манасаровар и вскоре оказывается неподалеку от южного берега Ракастала. Странная, таинственная атмосфера царит здесь над тихою синей водою — дух одиночества и суровости, которого нет на берегах Манасаровара. Этому трудно найти объяснение. Ракастал расположен в необычайно красивом месте: мягкие красно-коричневые холмы по обеим сторонам, мощный, покрытый снегом горный массив Гурла Мандхата (Гора-Свастика) — все это создает впечатляющую, красочную оправу глубокому синему озеру. И все же его красота отмечена необъяснимою грустью. Очевидно, все чувствуют это, и потому здесь не строят монастырей, как на берегах Манасаровара.
Есть тайны, которых нельзя касаться, Ракастал — одна из них. Много было сказано и написано о Манасароваре, но о Ракастале почти ничего не известно. А ведь он получает воды, стекающие прямо с горы Кайласа, и между ним и Манасароваром существует соединяющий проток , так что когда воды Манасаровара (расположенного на пятьдесят футов выше) поднимаются выше обычного, они стекают через этот проток в Ракастал. Считается, что это очень благоприятный знак. Но этого не случалось уже много лет, и проток настолько пересох, что паломник может перейти его , даже не замочив ног. Тибетцев это очень беспокоит: грядут плохие времена, предвкушение которых усиливается вместе со все возрастающей неуверенностью в завтрашнем дне.
Далее предстоит пересечь обширную равнину между северным берегом Ракастала и подножием горы Кайласа. Эта широкая, поросшая травою равнина выглядит как вполне мирный и дружелюбный летний луг, но здесь пересекаются караванные пути с востока и запада, севера и юга, поэтому она является излюбленным местом грабителей и кочевых племен, которые время от времени спускаются сюда с северных склонов Чантанга. Кроме того, здесь есть множество быстрых речек и коварных болот, в которых легко увязнуть, если паломник захочет срезать часть пути и направиться к горе прямиком, чтобы не столкнуться с разбойниками на караванных путях.
Но мысли и взор паломника прикованы к священной горе, которая находится уже прямо перед ним, возвышаясь надо всем вокруг. После перехода через последнюю речку начинается мягкий подъем к подножию Кайласы, купол которой уже не виден. Появляются красные монастырские постройки и белые пятнышки палаток вокруг них. Костры паломников, купцов, кочевников, нищих приветливо зовут отдохнуть в безопасности. Странно вновь оказаться среди людей, пополнить запас провизии. Но сердце путешественника все еще там , в тишине затерянного рая, на берегах Манасаровара, а все его мысли — о посвящении в тайны Кайласы.
Он вновь охвачен тем же радостным волнением, как и в ночь перехода через порог Земли Богов у перевала Гурла. Но предстоящее потребует от него большой силы и выносливости. Не рискуя жизнью, нельзя приблизиться к престолу Богов, вступить в Мандалу Шивы (или Демчога), в мистерию высшей реальности. Дерзнувший совершить Парикраму — ритуальный обход священной горы — должен обладать ясным, сосредоточенным умом. Это так же важно, как и крепкое тело, ибо паломнику предстоит пройти полный цикл жизни и смерти. Он подходит к горе со стороны золотых равнин на юге, полный сил и ощущения жизни. Он вступает в красную долину Амитабхи в мягком свете заходящего солнца, проходит через врата смерти между темной северной и многоцветной восточной долинами, где высится грозный Долма-ла — перевал Тары-Спасительницы.
Потом, заново рожденный, он с пускается в зеленую долину Акшобхьи, восточнее Кайласы, где поэт-святой Миларепа слагал свои гимны. Оттуда паломник снова выходит в открытые солнечные долины юга, посвященные Дхьяни-Будде Ратнасамбхаве, цвет которого — золотой. Паломник, который шел через действительно «золотые пески» на юге, понимает, что он движется по гигантской Мандале, чудесным образом сотворенной самою природой, в которой цвета и формы говорят с ним символическим языком, таким же древним, как само человечество. Вступая в узкую долину на западном склоне Кайласы (места посвященного Амитабхе, цвет которого — красный), он оказывается в красном скалистом каньоне, структура которого напоминает архитектурные сооружения. Он будто окружен стенами гигантских храмов, украшенных высокими колоннами, карнизами и уступами скал, а высоко надо всем этим сверкает ледяной купол Кайласы.
Его форма безукоризненна и правильна, словно купол специально вытесали из огромной глыбы льда, а к западу два углубления в нем кажутся глазницами превосходно выпиленного белого черепа. Они смотрят вниз на паломника, напоминая об устрашающих ликах Шивы и Демчога (Махасукхи), которые украшаются черепами, символизирующими мудрость шуньяты — пустоты и преходящести всех явлений.
Буддийские монахи и отшельники, которые хотели подчеркнуть именно этот аспект священной горы, выстроили на противоположной скале маленький монастырь. Он похож на гнезда ласточек. Там, где долина уходит влево, высится отвесная скала высотою в тысячу футов в виде священного быка Нанди. Его голова запрокинута вверх, к вершине Кайласы, как будто он преданно смотрит на своего хозяина. К северу от Кайласы цвет скал и структура предгорья меняется. Горы здесь — сплошная темная масса, лишенная четких форм. Они тянутся вдоль красной долины Амитабхи, а потом внезапно расступаются, и Кайласа предстает во всем своем великолепии. Это именно то место, где посвященному в медитации и ритуалы соответствующей тантры ·надлежит совершить обряд Великой Мандалы Высшего Блаженства. Исполнивший обряд удостаивается не только даршана святой горы, во всей ее неописуемой красоте, подобной гигантскому храму, увенчанному сверкающим куполом, но и чудесного даршана-видения Ишта-Деваты — божества или идеала его сердца, которое может предстать в виде Шивы, Парвати, Будд, Бодхисаттв или иного знаменательного символа, связанного с этим местом и его чарующей атмосферой.
Временами священную гору окутывают грозовые тучи, и паломник вынужден пережидать несколько дней, пока не утихнут разбушевавшиеся стихии и буря не уйдет. Тогда гора снова является во всей своей красе, со сверкающим куполом, сине-зелеными ледниками, лилово-синими тенями и темно-пурпурными скалами — зрелище, которое невозможно описать словами. Гора кажется уже совсем близкой, стоит еще немного пройти, и паломник сможет коснуться ее – но она неприкосновенна в своем величии, словно небесный храм с хрустальным или алмазным куполом по ту сторону материально го мира. Для верующего это и в самом деле небесный храм, престол божеств, центр космических сил, ось, пуповина, соединяющая землю со вселенной, антенна, передающая и принимающая духовные энергии нашей планеты.
То, что доступно телесному взору, глазу — только субструктура, эманация чего-то значительно более великого и недоступного. Для тибетца эта гора населена тысячью Будд и Бодхисаттв, погруженных в созерцание, полных покоя и благодати. Они сеют семена света в сердца тех, кто хочет освободиться от тьмы невежества, ненависти и алчности.
Два холма, между которыми стоит Кайласа, называются холмами Ваджрапани и Манджушри — это престол Держателя Алмазного Скипетра (что обычно переводится как «удар молнии»). Он сражается с силами тьмы и разрушения. Алмаз, символ несокрушимости, символ Бодхисаттвы Ученой и Действенной Мудрости, который своим пылающим мечом знания разрубает узы невежества и предрассудков.
Рядом находится холм Авалокитешвары – Бодхисаттвы Сострадания, покровителя Тибета, а невдалеке от холма Ваджрапани, на северо-востоке от Кайласы высится гора Долмы (Тары). Говорят, она родилась из слез Авалокитешвары, когда он оплакивал страдания этого мира. Эти горы, подобные пирамидам, стоят как часовые по обеим сторонам Кайласы.
Паломник покидает это священное место созерцания преображенным. Но преображение не может быть совершенным, пока он держится за свое старое эго. Ему еще предстоит пройти через врата смерти, прежде чем он вступит в долину Акшобхьи на востоке. Там он будет рожден заново.
Это — его последнее испытание. Взойдя на перевал Долмы, разделяющий северную и восточную долины, он ПОДХОДИТ к месту, откуда видно Зеркало Царя Смерти (Ямы), в котором отражаются все события его прошлого. Он ложится между двумя валунами, закрывает глаза и оказывается перед судом Ямы — судом собственной совести . Он вспоминает свои прежние поступки, тех, кто был ему дорог, кто умер раньше него, всех, на чью любовь он не смог, не успел ответить — и молится за их счастье, в какой бы форме им ни предстояло родиться. В знак этого он приносит сюда что-нибудь оставшееся от их земных дней: маленький кусочек ткани, прядь волос, горстку пепла с погребального костра — все, что может принести на эту последнюю службу своим дорогим умершим.
После такого примирения с прошлым, пройдя через врата смерти, он переходит порог новой жизни на заснеженном перевале милосердной матери Долмы. И вот у его ног озеро, с изумрудной чистой водою (цвета Долмы — Тары), посреди скал и снегов. В Тибете его называют Озером Милости, а индусское название — Гаурикунд. В нем паломник получает свое первое кpeщение как заново родившееся существо. Теперь ему предстоит последнее испытание, после которого все трудности и тревоги останутся позади. Многие здесь погибают, пытаясь взобраться на высоту около девятнадцати тысяч футов, где снежная буря может заморозить человека за несколько часов и каждый глоток воздуха ценится как эликсир жизни. Но смерть не пугает паломника, ведь он умирает в присутствии божеств, на священной земле, в самую возвышенную минуту своей жизни, осуществляя свое заветное желание.
Мирная долина восточного Дхъяни-Будды Акшобхьи манит паломника чудесными лугами, серебристыми потоками кристально -чистой воды. Как последнее напоминание о прошлых испытаниях, по дороге вниз, в долину, перед ним возникает скала в форме топора. Это эмблема Царя Смерти, и скала называется «Топор Кармы». Но, по милости Тары-Спасительницы, топор не может причинить ему вреда, ибо Милость сильнее Кармы, она смывает наши прежние грехи слезами сострадания ко всем живым существам. Если почувствовать страдания всех живущих, то не останется места для собственных горестей, и человек перерастет свое мелкое эго. Так учил Будда и множество его последователей, в особенности великий тибетский поэт-святой Миларепа, о котором в Восточной долине сохранилось много воспоминаний. Например, в пещере Дзундулпхуг. Там он пел и медитировал, и там до сих пор показывают отпечаток его руки на потолке пещеры. В наши дни она стала маленьким святилищем.
Послание Миларепы хранят его духовные потомки, патриархи и необычными красками сказочную страну. Одни скалы пылают красным, другие — темно-синим и зеленым, за ними светятся ярко-оранжевые и светло-желтые. Словно на прощание перед ним предстают скалы всех цветов, какими он любовался во время Парикрамы. Наконец, он выходит из долины на открытую равнину и возвращается в исходный пункт, откуда начиналась Парикрама, возле маленького монастыря Тарчен. Он минует многочисленные стены мани, сложенные из тысяч камней, на которых преданные выбили мантру Ом Мани Падме Хум, в честь Будды Авалокитешвары, который, подобно Драгоценности (мани), покоится в Лотосе (падме) сердца верующего. Паломник добавляет камней в благодарность за дарованное ему паломничество и благословляя всех, кто отправится в путь после него: «Сукхе Бхаванту!» («Будьте счастливы!»).
Анагарика Говинда. Путь белых облаков. Буддист в Тибете.- М.: Сфера, 2004
Лама Анагарика Говинда (Эрнст Лотар Хофман, 1898-1985) — выдающийся буддийский подвижник, знаток палийской литературы, неутомимый путешественник, был лично знаком с М.Ганди, Р.Тагором, А.Дэвид-Нил и с семьей Н.К.Рериха, организовал несколько буддийских институтов, призванных содействовать «западному» буддизму в обретении собственного лица как необходимого условия жизнеспособности учения Будды.
Предыдущие публикации: